«Имени вполне достаточно». Хорошо хоть не «Повелитель» или «Хозяин». Самурая откровенно забавляла эта новая игра. Воспоминания об изматывающей ночи с Александром, о собственных мольбах и унижении как-то сгладились. От прошедших суток остался лишь легкий, будоражащий душу флёр приключения, а еще нежности. Ёширо был полностью уверен, что вампир, потративший такое огромное количество драгоценной магии на спасение жизни простого, ничем не полезного человека, даже незнакомого, по определению не может быть жестоким. Он был искренне благодарен Маэстро, за то что тот сдержал данное слово, даже после того как добился от Кадаверциана всего, чего хотел. Ты не так безнадежно бесчувственен, каким хочешь казаться, Александр.
Ёширо, неосознанно подстраиваясь под настроение не расположенного к шуткам Маэстро, на этот раз сдержал улыбку.
-Да, я бы поужинал. И, с твоего позволения, пожалуй, немного отдохнул и привел, наконец, себя в порядок.- Самурай красноречиво развел руками, демонстрируя Александру испорченную в драке одежду.

-Единственное великое и прекрасное, не считая тебя, разумеется, к чему мне хочется сейчас приобщиться, это твоя огромная ванна. Поверь мне, без драной куртки я выгляжу куда более эротично, хотя, если тебе нравится так…только прикажи.- Самурай подошел к мастеру, демонстративно облизнул губы и подмигнул Александру, протискиваясь в дверной проем мимо него и намеренно задевая бедром, хотя свободного места в дверях, было достаточно и для небольшого танка, вздумай он въехать в мастерскую. Выйдя в коридор, самурай мгновенно стал абсолютно серьезен, по крайней мере, с виду. На случай, если не в меру любопытные обитатели Резиденции высунуться из своих комнат. -Да, кстати,- Ёширо повернулся к шедшему за ним Маэстро. -Я надеюсь, мое присутствие не отвлекает тебя ни от каких важных дел?
Самурай обмолвился еще парой-тройкой ничего не значащих, вежливых фраз, на самом деле пытаясь скрыть от Фэриартос подступающее к горлу волнение. Чем ближе были апартаменты, тем чаще билось сердце. Все-таки, за закрытыми дверьми, на своей территории, Александр был способен сделать с Ёширо все, на что хватит фантазии. А уж в чем, в чем, а в отсутствии фантазии, гениального художника нельзя было упрекнуть. И никто не прибежит его спасать. Ками-сама, во что я опять влезаю… Точнее, уже влез. Неужели он настолько нужен мне? И, снова посмотрев на мастера, самурай подумал, что да. Действительно нужен. И что не может быть ничего страшнее и ужаснее сейчас, чем отсутствие Александра в его жизни. Ёширо прошел в комнату, по хозяйски открыв дверь и уселся в кресло, выжидающе глядя на Маэстро.

Самурай проводил хищным голодным взглядом обнаженную спину Маэстро, ну, не совсем спину. Глаза зацепились за упругие бедра, Ёширо даже поймал себя на том, что чуть кивает в такт движениям этих бедер, но ничего не смог с собой поделать, пока Александр не скрылся за дверью ванной. Кадаверциан вздохнул, поднялся с кресла, и открыв огромный шкаф, придирчиво выбрал из многочисленных разноцветных тряпок, наиболее подходящее, по его мнению, мастеру одеяние: свободного кроя, темно-серые брюки из тончайшей английской шерсти и шелковую рубашку на несколько тонов светлее. Все это Ёширо положил на кровать, которую предварительно заправил. Немного подумав, самурай добавил к костюму черный бархатный пиджак и сиреневый не то шарф, не то галстук, коих в шкафу у Александра оказался целый завал. Ёширо оценивающе посмотрел на вещи, небрежно сбросил лохмотья, оставшиеся от собственной куртки, на пол, джинсы, впрочем оставил, и прошел в ванную.
Александр лежал, облокотившись головой о бортик небольшого бассейна, прикрыв глаза и, казалось, даже задремал. Лицо мастера выглядело чуть изможденным. Ёширо долго смотрел на Маэстро, но тот не открывал глаз. Кадаверциан, стараясь не шуметь, расставил на маленьком стеклянном столике, стоящем возле бассейна большие ароматические свечи, зажег их и выключил свет. Тихо и осторожно подошел к Александру, присел на край бассейна, нежно приобнял Маэстро за плечи и поцеловал в мокрый висок, шепча на ухо:
-Я хотел приказать принести бокал крови для тебя, но ты, оказывается, запер дверь.

Если Александр и изучал Некроманта, то за самим Фери, точнее, за его ответными чувствами, развернулась настоящая охота. Ёширо ловил каждый вздох, каждый жест мастера, анализируя и делая свои выводы. Неосознанное движение руки не ускользнуло от внимательного взгляда самурая. Внешняя холодность Маэстро теперь не имела никакого значения. Что бы он не пытался изобразить, как бы неприступно не выглядел, Ёширо настойчиво убеждал себя в том, что это всего лишь игра. Для гордого Кадаверциана так было проще пережить испытания, которые Александр подбрасывал ему. Хотя желание прикоснуться к мастеру, провести по влажной шее рукой, поцеловать манящие губы, и было невообразимо велико, самурай сдерживался, твердо решив не набрасываться на Александра больше, а наоборот постараться быть как можно более вежливым и покорным. Ёширо скинул одежду, потянулся и долго копался в разноцветных, ароматных скляночках, расставленных на полке, выбирая мыло, а на  самом деле, давая Александру возможность посмотреть на себя из-под прикрытых век. Наконец, он выбрал несколько флаконов с запахом арники и медленно залез в воду, оставаясь, впрочем, вне зоны тактильной досягаемости Маэстро. Захочешь прикоснуться, подвинешься, милый… Самурай, казалось, не обращая на мастера особого внимания, вымыл и ополоснул волосы, тело, но все это он проделал гораздо медленнее и чувственнее, чем было нужно, для того чтобы просто вымыться. Посчитав, что хотя бы толика этого маленького представления была подсмотрена Александром, который все это время упорно притворялся уставшим и безразличным, Ёширо облокотился спиной о бортик бассейна и вздохнул, прикрывая глаза.
-Ты выглядишь усталым, Александр. Если я мешаю тебе отдыхать, я прекрасно устроюсь в одной из гостевых комнат.

Ёширо устало, немного лениво прикрыл глаза рукой. Фэриартос, несмотря на явную заинтересованность, был крайне недоверчив и подозрителен. И хотя с его богатым жизненным опытом это было естественно, самураю, сумевшему не смотря ни на какие передряги, остаться в душе мальчишкой, это было непонятно. Фери забавлялся с ним, как с несмышленым котенком и Кадаверциан это чувствовал, и от невозможности достойно парировать все выходки привыкшего к интригам Александра, у Ёширо портилось настроение. Вот и сейчас, Александр буравил Некроманта своим «фирменным» тяжелым взглядом, от которого хотелось спрятаться. Бассейн отчего-то вдруг показался самураю слишком  тесным для двоих. Он поднялся, вылез из воды, присел на скамью напротив мастера, и, завернувшись в полотенце, долго молчал, разглядывая роспись на потолке и собираясь с мыслями.
-Все, что я считал нужным сказать тебе, ты уже слышал. И это не было бредом или воздействием твоей магии. Я не на столько птенец, чтобы магия Фери полностью вынесла мне мозги. Даже в этих браслетах.- Ёширо опустил глаза и, задумавшись, крутил один из браслетов на запястье. -Я и сам не могу объяснить, почему меня так тянет к тебе. Я не привык врать и изворачиваться. Я всегда говорю то, что думаю. И сейчас, я думаю, нет, я уверен, что влюблен в тебя.- Кадаверциан поднял взгляд на мастера. Карие глаза самурая маслянисто сверкали в свете свечей, и было не совсем понятно, то ли это просто игра света и тени, то ли в уголках глаз искрились слезы. -Тебе нужно еще конкретики? Хорошо. Я люблю тебя. Конкретно, я хочу услышать от тебя те же самые слова. И я готов ждать, сколько потребуется, пока ты не скажешь их, или пока я не умру.
Самурай зябко поежился, плотнее закутываясь в полотенце. Отчаянно хотелось прижаться к Александру и просто посидеть рядом, но он не смел нарушать зону отчужденности, которую Маэстро воздвигнул вокруг себя.

Самурай с благодарностью закутался в предложенный халат. Все же Фэриартос, не смотря ни на что, был достаточно терпелив с ним и даже проявлял заботу, что никак не вязалось со сказанными им ранее словами. С «игрушками» так не обращаются…
Ёширо не мог оторвать восхищенного взгляда от Александра. И дело было вовсе не в желании. Уже, как это ни странно, не в желании. Кадаверциан искренне любовался Фери, смущаясь оттого, что не может правильно подобрать слова, боясь, безумно боясь сделать что-либо, что может оттолкнуть Александра. Так подросток смотрит на любимую звезду по телевизору. Сколько было таких восторженных, самоуверенных и наглых в долгой жизни вампира? Сколькие получили отказ? Ёширо подошел к Александру сзади, осторожно, едва касаясь, приобнял за плечи и прислонился щекой к чуть влажному, пахнущему желанным телом халату Александра. Кадаверциан понимал, что опять делает совершенно не то, что ожидает от него Фери, но стоять так было безумно приятно.
-Я пытаюсь, я искренне пытаюсь понять тебя, Александр. Пожалуйста, помоги мне в этом, хотя бы немного.- Еширо отпустил плечи мастера и тихонько поцеловал затылок любимого. Близость Маэстро заставляла голос самурая срываться на шепот. -Ты сказал, я твоя игрушка. Приказывай, я буду послушным.

-О, поверь мне, я догадываюсь…- Самурай застонал, хотя, звук, сорвавшийся с губ Кадаверциана, больше походил на утробное рычание удовлетворенной дикой пантеры, которая нашла, наконец, достойного партнера. Лучшего партнера. Такому Александру хотелось подчиняться, даже если «игра» перешагнет все мыслимые рамки. Для Ёширо давно не существовало запретов в выражении собственных чувств, только небольшие помехи, мешавшие иногда выражать эти самые чувства. Сейчас Фэриартос следовал своим настоящим, глубинным порывам, а не обычному, почти медицинскому интересу. Желание, а вовсе не исследовательский азарт горело в глазах мастера, и Ёширо прекрасно чувствовал разницу. Пусть это и было желание причинить боль, но, по крайней мере, оно было искренним. Хотелось кричать, вырываться, тем самым дразня Александра и подстегивая его к еще большей грубости, но самурай сдерживался, решив полностью отдаться в руки мастера. …Лучший. Я растворяюсь в доверии к тебе. В запахе «Rush». В тебе. В чуде, которое ты собой являешь. В немом укоре, с которым ты смотришь на меня. Не отрицай, ты укоряешь меня за свои чувства, хотя я лишь катализатор. Просто пришло время. Я лишь подвернулся под руку. Как хорошо, что именно я… Ты мой, мой и не отрицай… Я доверяю… С этой мыслью, крутящейся в голове, Некромант призывно улыбнулся Александру и лишь прижался еще сильнее, не задумываясь о боли.

Он отдал себя всего. Не сопротивляясь и не возражая. С каждым глотком крови, покидающей тело Кадаверциана, Фери забирал и частичку души, и так, казалось, полностью брошенной к его ногам. Ёширо, бледный и едва дышащий, как никогда остро ощутил очарование смерти. Она витала где-то рядом, такая знакомая и привычная для Некроманта, но в этот раз, нацеленная на него самого. Отчетливый, чуть сладковатый запах тления и цветущей сирени после ночного дождя на кладбище. Последний вздох. Так легко было вздохнуть в последний раз и успокоить мятущийся, уставший за четыреста лет разум. Кажущаяся легкость и близость последнего вздоха, пугала и притягивала одновременно. Ёширо был выпит почти до конца. Опустошен ощущениями, напоминающими по своей силе оргазм, в сочетании с истерикой. Он напоминал сейчас абсолютно безвольную куклу. Если бы запястья его не сдерживали браслеты, то он, возможно и устоял бы на ногах, цепляясь за своего мастера… Но, без ощущения сильных надежных плеч Маэстро под ладонями, не в силах в одиночку справиться с нахлынувшими эмоциями, он просто позволил себе на несколько долгих минут потерять сознание…

Пробуждающий даже мертвого, терпкий, острый, волнующий запах крови заставил тонкие ноздри вампира затрепетать. Самурай едва слышно застонал. Сознание понемногу возвращалось к Кадаверциану, и Ёширо не открывая глаз, ведомый одним лишь звериным чутьем, медленно облизнул губы, ощущая на кончике языка крохотную каплю влаги, дающей немертвым жизнь. Но и этого количества древней крови было достаточно, чтобы глаза вампира широко распахнулись. Карие зрачки чуть сузились и полыхнули зеленым, губы растянулись в зверином оскале, демонстрирующем острые как кинжалы клыки. Сейчас в бледном, выпитом и жаждущем напиться Некроманте, не осталось ничего человеческого. Лишь инстинкты, ведущие его к источнику жизни. К крови. Ёширо выгнулся, приподнимаясь на постели, и потянулся к запястью Александра, смотря немигающим отсутствующим взглядом куда-то поверх его головы. Тонкие клыки безошибочно нашли источник крови и впились в кожу Александра, углубляя ранки. Самурай сделал первый глоток, и его взгляд стал более осмысленным. Понемногу, глоток за глотком, Ёширо приходил в себя. То ли древняя кровь Фэриартос, в сочетании с его собственной,  давала такие незабываемые ощущения, то ли возвращение с края бездны, в которую он чуть было не ушел навсегда, способствовало остроте эмоций, но самурай, казалось, никогда не пробовал ничего лучше. Радужная живительная влага разливалась по иссушенному горлу, даря успокоение и чувство защищенности. Он пил очень медленно, очень аккуратно, стараясь сдерживаться, чтобы не ранить Маэстро больше чем нужно, и внимательно следя за реакцией мастера. Ожидая знака остановиться…

Самурай в мгновение ока преодолел сантиметры, отделяющие его губы от манящих губ Александра и жадно поцеловал мастера, проникая языком за барьер белоснежных зубов, слегка прикусывая и оттягивая нижнюю губу. Получив свое, Ёширо, стараясь скрыть довольную ухмылку, вновь откинулся на постель. Все же, со скованными за спиной руками, как ни крути, не очень то получалось доминировать, или хотя бы быть на равных с Фери, и Кадаверциан изнывал от желания обнять мастера и изучить чувствительными пальцами каждый миллиметр великолепного тела. Александр был так близко, такой манящий и желанный, горячий. Ёширо вновь почувствовал, что теряет разум рядом с ним, как тогда, на набережной. Он утопал в завораживающем блеске фиалково-льдистых глаз, и не мог отвести взгляда от лица Фери. Ты притворяешься равнодушным, но, сколько в тебе жажды жизни… Такой заинтересованный взгляд, и я постараюсь, чтобы этот интерес не угасал как можно дольше. Ты прекрасен, мой любимый. Ты знаешь, что я пойду ради тебя на все.
Искорки азарта промелькнули в карих глазах. Промелькнули и исчезли, уступая место серьезной сосредоточенности и покорности. Самурай облизнул губы. -А ты уверен, что захочешь меня убить? Хотя, если это доставит удовольствие моему мастеру…

-Мм… Простите, Маэстро. Ах…Обещаю, этого больше не повторится…- Извинение, произнесенное тихим срывающимся на стон шепотом, звучало довольно искренне. Ёширо буквально таял от скупых, но точно выверенных прикосновений Фери. Он периодически чуть вздрагивал, когда Александр касался особенно чувствительной точки на разгоряченном, жаждущем ласки теле. Возбуждение нарастало, но Александр, похоже, и не думал давать Кадаверциану передышку. Равнодушно-изучающий взгляд говорил о том, что Маэстро запросто мог продолжать свои изысканные издевательства часами. Отзывчивое тело Ёширо демонстрировало полную готовность. Он весь превратился в одно сплошное желание. Краткие, мимолетные, дразнящие, изматывающие прикосновения сбивали дыхание и заставляли выгибаться, подставляя под умелые руки и губы мастера горячую кожу. Лицо Кадаверциана выражало сейчас полную покорность. Ёширо кусал губы, но не мог сдержать умоляющего стона.
-Александр, прошу тебя…- Самурай  замолчал, вовремя вспомнив, что последует за его просьбой прекратить. Я обещал, я сам этого хотел. Нет, это невыносимо. Неужели нельзя прикасаться как-то иначе… Я же не хрустальный. Ками-сама, это что, слезы?  Он доведет меня до истерики, черт…

-Это твоё искусство, точно меня добьёт…- Самурай застонал, уже не сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, вызванные нервным напряжением. Он отвернулся от Александра, подтянул к груди колени, закрываясь, сжимаясь в комок, непроизвольно стараясь избежать жалящих прикосновений мастера. Ёширо вцепился зубами в подушку, приглушенно рыча. Если бы только у него были свободны руки… Какого черта он так на до мной издевается? Кадаверциан поднял на Маэстро умоляющий взгляд. На щеках Ёширо выступил румянец, он злился и чувствовал, что ещё немного, и он проиграет. Невозможно, но самурай стыдился столь откровенной реакции своего тела. Ласки Фери никак не походили на проявление любви. Скорее, на проверку реакции у лабораторных крыс. Мастер скрупулезно выбирал самые чувствительные места, и мимолетные прикосновения были рассчитаны ровно на то, чтобы не дать получить удовольствие. Задержись рука Александра чуть дольше, и лучшего ощущения нельзя было бы придумать. Но, контакт прерывался, оставляя недосказанность, возбуждая до предела, раздражая все нервные окончания.
-Ты мне за что-то мстишь?- В голосе самурая, прерываемом стонами, прорезались нотки недовольства. -Я отдал тебе всю свою кровь. Свою свободу. То, что ты вытворял со мной прошлой ночью, я не простил бы никому. Любой другой на твоем месте, давно был бы трупом. Но тебе этого мало. Ты хочешь изнасиловать ещё и мою душу?

Ёширо упрямо мотнул головой, сбрасывая руку Александра со своего лица и сел на постели, внимательно изучая прекрасную ледяную маску, которую сходящий с ума Некромант, по какому-то чудовищному недоразумению спутал с лицом любимого. Александр, не смотря на то, что он был всего в паре сантиметров от самурая, все же, был недосягаем. Ёширо любил и желал до ненависти, до скрипа зубов, до боли в сердце. Он мучительно выбирал, между двумя смертями: долгой, от рук исполненного возвышенной отрешенности восхитительного чудовища, сидящего напротив, и быстрой, под солнцем.  В тот же день, когда он покинет мастера. Солнце и физическая смерть или Александр и умерший, подчиненный прихоти Маэстро разум…
Самурай придвинулся к неподвижно сидящему и изучавшему строптивую игрушку мастеру, и положил голову ему на плечо.
-Я боюсь, что такими методами, от моей «души», скоро ничего не останется… Зачем тебе еще один сумасшедший раб? Я не отказываюсь от своего слова, но… я хочу любить тебя.- Ёширо потерся щекой о плечо мастера и опустился на кровать, кладя голову на колени Александра и закрывая глаза. -Ты выворачиваешь наизнанку все мои обещания. Я такой же вампир, как и ты. Я ничем не заслуживаю такого обращения. Не хочешь быть со мной, скажи прямо. Не завтра, когда я двинусь умом и буду тебе противен, а сейчас… Я прошу, скажи мне правду. Не более того.

-Ты чудовище, Александр…- Самурай прошептал еще пару ругательств и замолчал, обреченно вздыхая и обещая себе, что не будет больше перечить мастеру. Укусы саднили и причиняли ноющую боль, не сильную, но ощутимую и раздражающую самурая. Царапины на коже затягивались невероятно медленно. Кисти рук, скованных за спиной, Ёширо давно уже перестал ощущать. Он напряженно замер на коленях, опустив голову, и только вздрагивал от новых касаний и укусов мастера, еле слышно постанывая и кусая губы. Пререкаться с Александром больше не было никакого желания, по этому Кадаверциан упрямо решил молчать. Тем, более, что сил почти не осталось. Кровь Фери, хоть и привела его в чувство, но не могла в полной мере компенсировать бессонную ночь, раны, голод и блокированную магию. И все же, близость Александра, ощущение его тела, едва касающегося спины, горячие губы, обжигающие, сводящие с ума… Ёширо не променял бы едва теплящуюся, иллюзорную надежду, ни на что другое. Каковы бы ни были мотивы такого поведения Фэриартос, прихоть, либо еще что-то, что не укладывалось у Некроманта в голове, все же Александр был сейчас с ним, думал о нем, и этого было почти достаточно.